Семнадцать колдовских капель, как семнадцать мгновений весны. Порой они могут изменить всю жизнь...

Надежда Воронцова усердно сверлила взглядом спину Дмитрия. Взгляд не получался, глаза слезились, все время хотелось моргнуть. Еще три секунды - и Дмитрий скроется в кабинете шефа. Все, опять ушел", - вздохнула Надя и отправилась на свое рабочее место.

Дмитрий ей нравился, симпатия возникла сразу, с первого взгляда. Естественные средства не помогали привлечь внимание сослуживца: улыбки, томные взгляды, супермини и декольте Дмитрий просто не замечал. Ей бы успокоиться, переключиться на Толика из бухгалтерии, уж Толик бы не упустил свой шанс, но сердцу не прикажешь. И тогда Надя решила приворожить Дмитрия, как это делали какие-то ее прабабушки.

Баба Вера, сухая маленькая старушка, попросила фотографию Дмитрия. Надя вырезала ее из группового снимка. Горели свечи, густо пахло смолой и какой-то тыльной травкой - баба Вера колдовала. Надя невольно вспомнила детскую присказку: "Колдуй, баба, колдуй, дед, колдуй, серенький медведь!" - и усмехнулась. Но баба Вера строго одернула ее.

- Веселишься? А твоего-то суслика другая к сердцу приковала!

"Ну вот, этого только не хватало. Это наверняка Маринка Уварова из рекламного. Она вчера с Димкой пятнадцать минут у туалета курила', - подумала Надя. Надины размышления прервала баба Вера:

- Поедешь с ним в другой город, спать будете под одной крышей... А теперь иди, устала я что-то.

На следующий день шеф вызвал Надю к себе в кабинет. Напротив него в кресле сидел Дима и с недовольным видом теребил браслет от часов.

- Поедешь вместо Уваровой в Днепропетровск - нужно проследить за отправкой груза. Марина вчера поскользнулась, ребро себе сломала, сейчас в больнице, - быстро проговорил шеф.

Надины щеки запылали. "Началось", - подумала она, и мурашки осыпали ее спину.

ЭсВэ. Ночь. О таком шансе Надежда и не мечтала. Маринку, правда, было жалко. Но Надя твердо решила, вернувшись, зайти к сопернице с цветами и апельсинами.

Дмитрий хлопнул дверью купе и ловко запрыгнул на верхнюю полку. Он устал, хотел спать и был расстроен: тащиться в тмутаракань, да еще с Надеждой - занудной смазливой липучкой. Дмитрий подумал о Марине, и у него сладко засосало в низу живота. Надежда подобных ощущений не вызывала.

Он повернулся лицом к стене и хотел уснуть, но Надежда никак не могла угомониться:

- Дим, слезай, пойдем покурим.

- Пойди, Надь, сама, я спать хочу, Дмитрий начал раздражаться.

- А у меня виски есть шотландский, - Надя прибегла к последнему аргументу, тряхнув для убедительности стальной
фляжкой, - и буженина.

Не хочу, Надь, - отмахнулся Дмитрий.

В маленькой гостинице деваться было некуда. Дмитрий не мог понять, почему он ласкает эту совершенно не интересную ему девушку. Когда она постанывала в его объятиях, он испытывал к ней чуть ли не физическое отвращение и тем не менее, будто заведенный, продолжал.

Утром надо было о чем-то говорить. Это было выше его сил. Надя, чувствуя напряжение, притихла и выглядела жалко. В последующие два дня работа немного разрядила обстановку, на третий они уехали домой.

Хмурым воскресным утром пробиралась Надя к избушке бабы Веры. Та встретила ее на крыльце:

- Вижу, вижу. Упрямый твой суслик, девка, как молодой тёлок упирается. Пошли, теперь не отвертится.

Баба Вера хромала и скрипела при ходьбе, как несмазанная дверная петля. Она открыла шкафчик и извлекла оттуда черный флакончик с пыльной стеклянной пробкой.

- Семнадцать капель в чай, - пробурчала баба Вера и отвернулась.

- А в кофе можно? - спросила Надя, но баба Вера уже прошаркала куда-то в темноту.

В понедельник Надя купила пирожных и объявила всем в отделе, что у нее день рождения.

- С небольшим сдвигом, - покраснев, пояснила она.

Дима сидел, уткнувшись в компьютер, мрачный и бледный. Он даже не обернулся, когда Надя позвала всех к столу.

Менеджер Леночка тронула его за плечо:

- Дим, пойдем, Надька обидится.

Дмитрий встал, выдавил из себя улыбку и только благодаря невероятной силе воли ткнулся губами в Надину щеку:

- Поздравляю!

...Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать. Стоп! Черные капли мгновенно растворились в крепкой заварке. Через час

Дмитрию стало плохо. Кружилась голова и тошнило. По дороге в туалет ватные ноги отказали, перед глазами взорвались черные искорки. Дима рухнул посреди коридора.

Наутро дежурный врач наклонился над загадочным больным:

- Признавайтесь, чего пили-ели. Такой рвоты я не помню со времен денатуратов и дешевых портвейнов. Вас просто выворачивало наизнанку.

Дмитрий встал и потихоньку вышел на лестницу. У дверей травматологического отделения в байковом пестром халате стояла Марина и курила. Дмитрии задохнулся от волнения.

- Это ты?

- Ой, Димка, как здорово, что ты здесь, а то я со скуки умираю. Да что с гобой? Откуда-то взялись силы, Дмитрии обнял Марину.

- Эй, больные, хватит целоваться, развели тут Бог знает что... - прикрикнула на них уборщица.

Они ее не слышали.

Они были вместе и были счастливы.